Армейские истории

[ан24]

Вот уже в течение двадцати лет, каждый год, обычно после Дня Советской Армии и Военно - Морского Флота мне снится один и тот же сон. Как будто меня вновь призывают в армию. На два года! В военкомате я всё пытаюсь объяснить, что давно уже отслужил, что я – Дембель ГСВГ! Говорю всем военным, что мне не 18 лет, а совсем скоро стукнет 40! А мне спокойно и строго отвечают:
- Все ваши документы утеряны, никаких сведений о вашей службе нет! Проходите медицинскую комиссию!
Я в ужасе хлопаю себя по карманам, хочу предъявить им свой военный билет. А военника то - нет! Я хожу из кабинета в кабинет, от одного доктора к другому, и везде мне пишут только один вердикт – годен к строевой службе! Я стою в одних трусах перед призывной комиссией и опять повторяю, что я давно отслужил и всё знаю. В доказательство рассказываю ТТХ БМП-2, КШМ Р-142Н, БРДМ, дальность и скорострельность автоматической пушки и ПКТ. Объясняю на пальцах, как завести, включив шесть тумблеров, боевую часть БМП и двигатель БТР. Призывная комиссия при этом меня слушает очень внимательно! Чтобы показать каким я был отличником боевой и политической подготовки, цитирую на память статьи из Устава. В отчаянье пытаюсь показать, как я умею ходить строевым шагом и напеваю при этом нашу ротную песню «Путь далек у нас с тобою...». В конце последнего куплета задорно выкрикиваю:
- ДМБ – 90, Осень! Ура товарищу Язову!
Все члены приёмной комиссии вдруг поднимаются с мест и аплодируют мне стоя! А военком, седой полковник, подходит ко мне, обнимает, долго жмёт руку и, украдкой вытирая скупую слезу, говорит:
- Спасибо тебе, сынок! О таком призывнике я мечтаю с лейтенантских погон. И вот моя мечта сбылась! Могу сейчас спокойно уходить на пенсион!
И я смиряюсь со своей Судьбой! Чему быть – того не миновать! Только прошу военкома, чтобы из дома мои родные привезли мой сохранившийся дембельский чемодан, куда надо положить три бутылки водки «Русской» (нет – лучше пять!), два блока «цивильных» сигарет и пару шерстяных носков.
Затем нас всех призывников ведут на вещевой склад. На складе до боли знакомый запах новой формы, сапог, ваксы, моли и скучающий солдат – кладовщик. Говорю голосом старослужащего, чтобы мне выдал строго по размеру новую форму - ХБ и парадку, ремень - только кожаный и пару запасных каблуков. Ещё прошу нитки, иголки, подшивку и утюг! Раз такое дело, буду приводить себя в порядок, потому что я – Дважды Дед ГСВГ! Удивлённый кладовщик тут же приносит всё необходимое. А остальным призывникам – всё как обычно! Быстро пришиваю петлицы и погоны, глажусь, гну бляшку ремня и кокарду, подбиваю и обрабатываю каблуки. Похожу к столу кладовщика, беру пластмассовую линейку и резко ломаю на равные четыре части. Две части тут же вставляю в свои погоны, а оставшиеся протягиваю изумлённому тыловику:
- Учись, солдат, пока ещё живы ветераны ГСВГ!
Оборачиваюсь к притихшим призывникам и читаю им короткую лекцию на тему «Что такое хорошо, и что такое – плохо!»:
- Призывники! В армии всегда встречают по одёжке. А уж провожают по такой одёжке! Ладно, это вам, Молодым, ещё рано знать! Солдат, меньше спи и меньше ешь; но форму свою постирай, высуши и погладь! Усёкли, Молодёжь? Дальше: не ищите лёгкой службы, но если есть возможность сачкануть – вальтуйте! Никогда не ешь в одиночку или «спрятавшись под одеялом». Делись со всеми! В первые же дни службы учитесь есть быстро и много. Но, никогда не ешь из грязной посуды. Старшим друг на друга не стучать! Всегда разбирайтесь сами.
Тут звучит команда «Призывныки, выходи строиться!» Снова ко мне подходит военком, удивлённо смотрит на мою форму, опять обнимает, долго жмёт руку и от волнения ничего уже сказать не может. Звучит марш « Прощанье славянки»! А я, весело позванивая своим дембельским чемоданом с надписью «DDR – СССР» и нарисованным самолётом, поднимаюсь по трапу настоящего лайнера. Где симпатичная и стройная стюардесса просит пристегнуть ремни и объявляет, что наш экипаж выполняет рейс Баку – Франкфурт. Я открываю первую бутылку водки и …..просыпаюсь! Долго не могу понять, где я нахожусь, и – где наша стюардесса. Потом вижу рядом мирно сопящую любимую супругу, вздыхаю и опять засыпаю с мыслью: « До следующего раза, Дважды Дед ГСВГ!»
P.S. Мне жена рассказывала, что я иногда во сне стреляю, меняю прицел, громко смеюсь и посылаю комбата, называя его при этом «Паханом», куда - то далеко! Может моя душа всё ещё стремиться туда, где ей в течение двух лет было тепло и уютно? А я бы ещё раз прошёл свой Армейский путь!

[ан24]

Сирия. Спасение БМП-2 без гусеницы. БРЭМ-тягач.

[ан24]

Памятники Советским воинам в Берлине

В память о 20 тысячах советских солдат, погибших в Берлинской битве, по окончанию Второй мировой войны в Берлине было построено три памятника. Эти мемориалы — не только памятники Великой победе на территории Германии, но и воинские захоронения. Центральным мемориалом считается памятник Воину-освободителю в берлинском Трептов-парке.

Трептов Парк

Всемирно известный мемориальный комплекс в Трептов-парке, где похоронены около пяти тысяч советских воинов — это фигура советского солдата, в одной руке которого — меч, разрубающий фашистскую свастику, на другой — спасенная из развалин поверженного Берлина маленькая немецкая девочка.
Фигуру воина-освободителя изготовили в Ленинграде и доставили в Берлин водным путем. Авторский коллектив возглавляли архитектор Яков Белопольский и скульптор Евгений Вучетич. С учетом высоты холма и цоколя основания общая высота монумента равняется примерно 30 метрам (бронзовая статуя воина-освободителя около 13 метров).
По свидетельству маршала Василия Чуйкова, прототипом статуи воина-освободителя стал знаменщик 220-го гвардейского стрелкового полка 79-й гвардейской стрелковой дивизии сержант Николай Масалов. 26 апреля 1945 года в ходе боев в центре Берлина Масалов вынес трехлетнюю немецкую девочку из зоны обстрела. В то же время не исключено, что скульптор Вучетич не знал о подобном эпизоде военной истории. Для памятника ему позировал бывший в то время командиром стрелкового взвода Виктор Гуназа.
Мемориал возводился в течение трех лет и был официально открыт 8 мая 1949 года.
По существующим государственным договорам между СССР и ФРГ от 1990 года, Федеративная Республика взяла на себя обязательства по уходу и необходимой реставрации памятников и других захоронений советских воинов на территории Германии.
Осенью 1 октября 2003 года скульптура воина была разобрана и отправлена на реставрацию. Весной 2004-го года отреставрированная скульптура была возвращена на прежнее место.










- - - Добавлено - - -

Тиргартен

Памятник павшим солдатам был возведён по решению Военного совета 1-го Белорусского фронта по проекту скульпторов Л. Е. Кербеля и В. Е. Цигаля и архитектора Н. В. Сергиевского на тогдашнем Шарлоттенбургском шоссе, а ныне улице 17 июня. Памятник торжественно открылся парадом союзнических войск 11 ноября 1945 года.
Долгие годы территория мемориала являлась советским анклавом на территории бывшей британского сектора оккупации Берлина. До окончательного вывода группы советских войск в Германии в 1994 году у памятника стоял торжественный караул. После 1994 года мемориальное сооружение было передано городу. Между Германией и РФ заключены двусторонние соглашения об уходе за воинскими захоронениями.
Центральная часть мемориала представляет собой вогнутый ряд колонн с более крупной центральной колонной, являющейся постаментом для восьмиметровой бронзовой статуи советского воина. Винтовка на его плече говорит о закончившейся войне. Надписи на колоннах рассказывают о различных родах войск и хранят списки погибших солдат. По обеим сторонам покой погибших охраняют два танка Т-34 и две пушки, принимавшие участие в битве за Берлин. Справа и слева от главной дорожки находятся захоронения погибших советских офицеров павших в ходе штурма Рейхстага. За спиной у солдата в небольшом сквере покоятся останки советских солдат. Точное количество захороненных здесь неизвестно и составляет по разным данным от 2000 до 2500 человек. Монумент воздвигнут на земле, которую эшелонами завезли с Курской дуги. Памятник этот был построен по личному приказу маршала Г. Жукова. Автором его архитектурной части стал инженер-майор Н. Сергиевский, а скульптурной — инженер-капитан Л. Кербель и вольнонаемный В. Цигель. Именно на его охрану 11 ноября 1945 года — в день открытия монумента — заступили воины 133-го отдельного батальона. Здесь они несли службу до декабря 1990 года, когда советских солдат в карауле сменили немецкие полицейские.
29 апреля 2008 года мемориал павшим воинам в Тиргартене открылся после реставрации в преддверии празднования очередной годовщины Великой Победы.




- - - Добавлено - - -

Шенхольцер Хайде

Третий советский памятник расположен в парке Шенхольцер Хайде в районе Панков. Скульптурная группа, расположенная в конце памятного парка, представляет фигуру Родины-матери, оплакивающей сына.
За памятником возвышается памятный обелиск с залом Почета в цокольной части. На входе в парк установлены барельефы, изображающие борющийся и скорбящий советский народ.
В северо-западной части парка нашли вечный покой 13 200 солдат и офицеров Красной Армии, павших в боях за Берлин, среди них около 20 женщин.

[ан24]

Старшина роты Сафаров справа

ГСВГ. Рюдерсдорф. В/ч п.п. 68508. 1989 год.
Старшина 2 роты старший прапорщик Сафаров Играр Шахмирович (Пахан), своим хриплым басом провинившемуся солдату:
"Лелюх, а ну бегом по плацу 3 круга!"
"Товарищ старший прапорщик, у меня нога болит"
"Уп*з*ил на одной ноге!!!"

[ан24]

По приказу Жукова...

Батальона с таким наименованием сегодня в Вооруженных Силах России нет. «Расформирован в связи с выполнением поставленных задач», — гласит строка приказа. Но, несмотря на это, вспомнить о нем в канун 60-летия начала Нюрнбергского процесса и открытия в Берлине первого памятника воинам Красной Армии, павшим в боях с немецко-фашистскими захватчиками, необходимо. О том, что это была за часть, какие задачи выполняла, рассказали бывший командир Берлинской бригады, а ныне начальник Военного университета генерал-полковник В.И. Марченков и служивший в ней командиром 133-го отдельного батальона А.Н. Денисов – сегодня генерал-майор, военный комендант Москвы.
Своим рождением 133-й гвардейский отдельный мотострелковый батальон обязан Потсдамской конференции, решением которой были созданы в советской оккупационной зоне учреждения Контрольной комиссии, призванные выполнять решения стран-победительниц о демилитаризации, денацификации Германии. На базе одного из полков 60-й гвардейской дивизии, штурмовавшей Берлин в составе 5-й ударной армии, и была сформирована эта часть. 11 ноября 1945 года, в день открытия в Берлине первого памятника воинам Красной Армии, павшим в боях с немецко-фашистскими захватчиками, воины именно этого батальона заступили в почетный караул. Вторым объектом, который в марте 1947 года приняли под свою опеку гвардейцы, стала тюрьма, расположенная в берлинском районе Шпандау. Ее заключенными были семеро осужденных в Нюрнберге главных фашистских военных преступников.
Бои местного значения

Первое время суточный наряд к памятнику добирался так: сначала на машинах до Бранденбургских ворот, а затем уже пешком преодолевал оставшиеся несколько сот метров. Позже личный состав проезжал в Тиргартен через находящееся в американской зоне КПП «Чарли». Оттуда, сопровождаемый американской военной полицией, попадал в английский сектор Западного Берлина.
В конце 1980-х караул въезжал в британскую зону через КПП, расположенный невдалеке от Унтер-ден-Линден. Поначалу памятник охранялся лишь одним круглосуточным спаренным постом. Второй же выставлялся в ночное время перед входом в караульное помещение. Состав караула и количество постов изменились, после того как в ночь на 7 ноября 1970 года был тяжело ранен несший почетную вахту рядовой Иван Щербак. Все, кому довелось побывать у памятника в Тиргартене, задают один и тот же вопрос: «Откуда стреляли в наших солдат?» Повышенный интерес к этому моменту объясним. Сразу за огороженным фасадом монумента, который охраняют немецкие полицейские, начинается широкая, трехрядная в каждом направлении дорога. Казалось бы, скрытно подойти и выстрелить в сторону памятника, кроме как из окна проезжающей машины, вроде бы неоткуда. На самом деле неофашист Ваиль стрелял из малокалиберной спортивной винтовки, позволяющей, как известно, вести прицельный огонь на большую дальность, находясь в лесопарке, расположенном за дорогой. Стрелком он показал себя отменным. Иван Щербак был ранен дважды. Скрыться с места преступления Ваилю не удалось. Он был задержан немецкими стражами порядка. После этого случая караул был дополнен спаренным круглосуточным постом: к двум военнослужащим, несшим службу возле главной колонны монумента, прибавились еще двое, выполняющих обязанности с его тыльной стороны. Службу у памятника в дневное время часовые несли с карабинами, а ночью - с автоматами. В отличие от мавзолея, где солдаты стоят с учебными карабинами, здесь в руках у часовых оружие было боевое. Караульное помещение, находившееся сразу за памятником, состояло из двух зданий: непосредственно самой караулки со всеми ее атрибутами и столовой. Пищу готовили сами. В состав суточного наряда входил повар. Кстати, он единственный был вооружен пулеметом. Интересно и то, что, действуя по вводным «Проникновение», «Нападение на пост», он занимал огневую позицию на верхней площадке памятника, к которой ведет лестница, начинающаяся с тыльной стороны стелы. Несмотря на то что с фасада монумент охраняли немецкие полицейские, а по периметру - наряд английской военной полиции, различных провокаций, в том числе и попыток прорыва на охраняемую территорию, было немало. Если немецкие блюстители порядка, с чьей стороны наиболее часты были проникновения, недоглядят, о случившемся молниеносно докладывали в караулку часовые. Бодрствующая смена убывала на посты и задерживала непрошеных гостей. Их сразу передавали немецкой стороне.
Противоправные действия совершались и по дороге в Тиргартен. Так, в канун воссоединения двух Германий «Волга», на которой ехал с проверкой начальник штаба батальона, была остановлена группой немецких граждан. Разъяренная толпа стала бить стекла машины. Выручили вовремя подоспевшие английские военные полицейские, вызванные по рации на помощь. 22 декабря 1990 года в связи с выполнением задачи по охране памятника в Тиргартене караул был снят. В протоколе, подписанном командованием ЗГВ и сенатом Берлина, говорится: «Главнокомандующий ЗГВ уведомил сенат Берлина о том, что 22 декабря 1990 года почетный караул у памятника в Тиргартене окончательно снимается. Представитель сената указал на статью 18 Договора о добрососедстве, партнерстве и сотрудничестве между СССР и ФРГ от 9 ноября 1990 года, в которой правительство ФРГ заявило, что сооруженные на немецкой земле памятники советским жертвам войны и тирании будут находиться под защитой немецких законов». На посту у памятника в тот день наших солдат сменили немецкие полицейские.

Тюрьма Шпандау
Мрачная крепостная тюрьма Шпандау, построенная в виде мальтийского креста, рассчитанная по своим размерам на многие сотни людей, стала местом заключения для приговоренных к длительному лишению свободы Рудольфа Гесса, Вальтера Функа, Карла Деница, Эриха Редера, Бальдура фон Шираха, Альберта Шпеера и Константина фон Нейрата. Для охраны тюрьмы был установлен менявшийся каждый месяц четырехсторонний караул. Поочередно заступали советские, американские, французские и английские военнослужащие.

Советские солдаты заступали на охрану три месяца в году — в марте, июле, ноябре. Караул включал в себя 29 военнослужащих. Службу гвардейцы несли полный месяц двумя составами караула, ежедневно сменяя друг друга. Смена караулов происходила в торжественной обстановке. Личный состав выстраивался в колонну по три во главе с начальником караула и строевым шагом входил в ворота тюрьмы. Караул останавливался под сводами арки, где уже находились французы либо американцы. Здесь происходил обмен короткими рапортами начальников караулов. Затем первая смена часовых в сопровождении разводящих убывала на посты. Часовые выполняли свои обязанности на шести вышках, расположенных по периметру тюрьмы. Внутренним режимом занимались сотрудники администрации, которая также была четырехсторонней.
Судьбы заключенных Шпандау таковы. В 1954 году союзные власти по болезни и старости помиловали 81-летнего Нейрата. Главнокомандующий гитлеровским флотом Дениц, полностью отбыв срок наказания, вышел из тюрьмы в 1956-м. Через год, отбыв в заключении одиннадцать лет, покинул Шпандау Функ. Еще через год в возрасте 80 лет досрочно был освобожден Редер. В 1966 году после двадцатилетнего тюремного заключения были освобождены из-под стражи Шпеер и Ширах.
Сержант Вудд делал свое дело с поразительной четкостью. Первым привели на казнь Риббентропа. Он был в состоянии полной прострации, с трудом произнес свое имя. Пастор прочитал молитву, и тут же последовала казнь. В течение полутора часов Вудд покончил со всеми приговоренными к смерти главными нацистскими преступниками. Остальные семь осужденных Нюрнбергским трибуналом были перевезены для отбывания наказания в Берлин. С советской стороны обязанность охранять их была возложена на роту из состава 133-го отдельного мотострелкового батальона

Тайна последнего узника

Долгое время огромная тюрьма продолжала служить пристанищем лишь для «наци № 2» - Гесса. Он должен был остаться там пожизненно. Содержался Гесс в достаточно комфортных условиях. Узник № 7 в 1980-е годы занимал две камеры. Одну на северной стороне, другую - на южной. Специально для Гесса в Шпандау был оборудован лифт, что было связано с перенесенной им болезнью. Камера заключенного № 7 представляла собой маленькую комнату примерно в шесть квадратных метров. Посередине находилась койка. Рядом - поворачивающийся стол, на котором лежали художественная литература и периодическая печать. Кроме того, в камере был радиоприемник. Гесс гулял два раза в сутки: с 10.00 до 12.00 и с 16.00 до 18.00. Во время прогулки по территории при нем неотлучно находился охранник из числа надзирателей. В непогожие дни заключенному № 7 разрешалось коротать время в садовом домике. Он представлял собой металлический вагончик с входом и окном, обращенным к тюремной стене. Внутри - кресло, стол, а на нем настольная лампа… Последнего узника тюрьма лишилась в 1987 году. По официальной версии, выдвинутой английской стороной, чей караул и администрация тогда несли службу, «заместитель фюрера» покончил жизнь самоубийством, повесившись во время прогулки на куске провода от настольной лампы в металлическом вагончике, который находился во дворе тюрьмы. Сомневаться в версии, предложенной англичанами, заставляет и физическое состояние Гесса в момент гибели. По воспоминаниям очевидцев, девяностотрехлетний «наци № 2» был дряхлым стариком, который вряд ли мог оторвать кабель, а затем незаметно сделать из него петлю и удавиться.
В последующие годы в мировой печати немало было выдвинуто иных версий. Одна из них утверждает, что Гесс был с самого начала заменен двойником. По другой - «заместителя фюрера» казнили агенты секретной английской спецслужбы, дабы Гесс, выйдя на свободу, не мог поведать миру об истинных причинах своего перелета в Англию.
После скоропостижной кончины Гесса рота из состава 133-го отдельного батальона, несшая службу по охране Шпандау, была расформирована. Нет сегодня и самого здания тюрьмы. Сразу после снятия караула оно было снесено. На его месте ныне построен торговый центр и разбит парк. Со смертью Гесса и снятием караула в Тиргартене почетная миссия, выпавшая на долю солдат 133-го отдельного батальона, была завершена.

[ан24]

Жаркое лето 1988 года, в Эльстальском учебном полку свирепствует дизентерия. У каждого солдата постоянно с собой фляжка с кипячёной водой. И каждый раз перед приёмом пищи все сержанты и курсанты окунают свои руки в бак с хлоркой. В каждой роте ведётся строгий учёт заболевших. Карантин!

...Стою в субботу дежурным по 2 УРР (учебная рота разведки). В этот же день ждём с неожиданной проверкой замполита батальона и в этот же день в нашу каптёрку занесли с почты посылки курсантам за последние два дня. При выдаче посылок, а выдавали их мы, сержанты, изымается все ненужное и запрещенное. Не подумайте, что мы как мародеры себя вели. Нет, просто на самом деле многое запрещалось. Носки там, например, или семечки. А о спиртном и порченых продуктах и речи не шло. У меня трое дневальных курсантов, все родом с Украины. И как раз одному из них, курсанту Бойко, пришла посылка от мамы. Вызвали мы его после завтрака в каптерку, это был высокий здоровый хохол, исполнительный и добродушный, и говорим: «Вскрывай посылку!». Он открыл ящик, а там сверху, на всю ширину посылки лежит сверток из белой ткани, но кое-где с желто-зеленым оттенком. Бойко достал и развернул свёрток, это был крупный шмат сала. Посылка видимо очень долго шла, сало испортилось и покрылось какой-то желто-зеленой плесенью. Я сказал, что сало запрещено и приказал курсанту немедленно выкинуть в мусор, что и было прямо при мне сделано. Бачок для мусора стоял у нас на лестничной площадке, а накопившийся мусор дневальные периодически выносили на улицу, в специальный контейнер. Остальное в посылке было вполне допустимо, и счастливый курсант Бойко забрал её.

Перед обедом нам сообщили, что замполит батальона уже на первом этаже в 1УРР и вот-вот подымется к нам. Быстро даю короткую вводную дневальному на тумбочке и замечаю его немного бледный вид. Волнуется курсант! Служит только первый месяц, а тут цельный замполит батальона с проверкой. Надо последний раз окинуть взглядом расположение и Ленкомнату. И заодно усадить там оставшихся дневальных. Пусть читают «Красную звезду». Рота сегодня до обеда в парке на ПХД. В расположении только я, мои дневальные и замполит роты, молодой лейтенант, выпускник Бакинского военного училища. Я тоже родом из Баку, мы с лейтенантом земляки.

Вхожу в расположение и вижу невероятную картину: на кровати, развалившись, лежал спиной ко мне курсант. Голова свисала вниз. Резко толкаю наглеца в бочину и вижу бледное лицо курсанта Бойко. Он с трудом повернулся и только смог пробормотать: «Погано мне, товарищ сержант. Дюже погано …». Охеревший от такого признания, оглядываюсь вокруг и вижу второго дневального, курсанта Лелюха, сидевшего согнувшись с зелённым лицом на табуретке у окна. Его туманный взгляд был просто устремлён вдаль. На меня ноль внимания. Слышу визг пружины входной двери и доклад дневального у тумбочки. Подбегаю к замполиту батальона, представляюсь и докладываю. Никаких, мол, происшествий в роте не случилось. Всё хорошо, все здоровы. Из канцелярии выходит наш замполит, докладывает и здоровается с майором за руку. Проверка, естественно, начинается с Ленинской комнаты. Заходим втроём. У меня в голове только одна мысль – как не допустить проверяющего дальше в расположение? Майор озирается вокруг. Вроде всё хорошо: бюст Ленина на месте, плакаты висят ровно, книжек много, подшивки подшиты и рыбки в аквариуме плавают. Замполит батальона улыбается и по-отечески так спрашивает: «Товарищ сержант, может быть у курсантов какие жалобы имеются?» В этот момент я смотрю на телевизор, перевожу свой честный взгляд на проверяющего и докладываю: «Так точно, товарищ майор! Есть у курсантов жалобы – программу «Время» мы не всегда успеваем просмотреть».

Лица обоих офицеров вытянулись: глаза старшего офицера налились красным цветом, а взгляд земляка был готов испепелить меня как предателя Родины. Майор сурово приглашает своего коллегу в канцелярию, где минут пятнадцать мы с оставшимся на ногах дневальным слышим гневную речь политработника батальона. Затем дверь канцелярии открылась, возмущённый майор потряс на прощанье мою руку и удовлётворённый проверкой покидает роту. Лейтенант только успевает набрать в лёгкие воздуха для своей пламенной речи в мой адрес, как я разворачиваюсь, машу ему рукой и иду в расположение. Вконец охреневший от такой второй наглости и ничего не понимающий замполит роты заходит в расположение и видит «картину маслом». Как оказалось, курсанты Бойко и Лелюх всё же не выдержали наркотического воздействия вида родного сала, достали из мусорного бака весь шмат, немного почистили штык – ножом и съели почти весь кусок. Причем без хлеба. Да ещё немного угостили третьего дневального, стоящего на тумбочке.

Тут и рота подтянулась. Горе-дневальных быстро сменили и отправили в санчасть. Вернулись они уже к отбою, оба живы и здоровы. Я их постыдил: «Как так можно, вы ведь бойцы вооруженных сил СССР, а ели своё сало с помойки!». А вообще конечно они были нормальными ребятами, из которых впоследствии получились хорошие командиры.

Но, ещё с неделю наше отделение ужинало за пять минут и, под чутким руководством замполита роты, дав пару кругов после ужина по спорт – городку, бежало смотреть передачу «Время».

[ан24]

[an26]

Это пять!)))

[ан24]

НЕ ЗОВИТЕ МЕНЯ В БУНДЕСТАГ!

Мне не жалко погибших немецких солдат,
Что хотели с землёю сравнять Сталинград,
Этих Гансов и Фрицев, лежащих в могиле,
Потому что они мою землю бомбили.

Мне не жалко лоснящихся, наглых и потных,
Опьяневших от крови безмозглых животных.
И за хворост, что брошен был в пламя пожара,
Их настигла вполне справедливая кара.

Предо мной на столе - желтизна фотографий,
Где смеются довольные асы Люфтваффе.
Это те, кто, нарушив святые законы,
Санитарные подло бомбил эшелоны.

Наши школы, больницы, дома, магазины
С их нелёгкой руки превратились в руины,
А на то, что дышало, любило, мечтало,
Были сброшены адские тонны металла.

Мне румын, итальянцев и венгров не жалко!
И плевать – было холодно им или жарко!
Все они в мою горькую землю зарыты,
Потому что убийцы должны быть убиты.

Я нарочно взвалил эту память на плечи,
Чтоб вовек не дымили в Освенциме печи.
Чтоб никто не познал, что такое – блокада,
Голод, холод и лютая ночь Ленинграда.

Кто-то будет доказывать мне со слезами:
- Мы – солдаты Германии! Нам приказали!
Вот и фото детишек, и крестик на теле.
Мы в России нечаянно! Мы не хотели!

Пусть они будут клясться, больны и плешивы.
Только я им не верю! Их слёзы фальшивы!
Их потомки забудут войны «ароматы»,
И с готовностью в руки возьмут автоматы.

Нам, увы, не вернуть наших жертв миллионы.
Перед нами незримо проходят колонны.
От начала войны до Девятого Мая
В наши души стучит эта бездна немая.

Не осталось живого, поистине, места
От Мурманска до Крыма, от Волги до Бреста.
На полях, где гуляли незваные гости,
До сих пор мы находим солдатские кости.

Между нами и Западом пропасть бездонна.
Но Россия не мстит никогда побеждённым.
Не тревожьте вы Имя Господнее всуе!
С мертвецами наш гордый народ не воюет.

Мне не жалко погибших немецких солдат.
Их порочные души отправились в ад.
Не зовите меня в Бундестаг! Не поеду!
И не буду прощенья просить за Победу

[skameykin22]

Да, актуальные стихи.

[alexandrprah]

впервые увидела хорошие анекоты на форуме

[ан24]

Были такие мероприятия в ГСВГ, называвшиеся «отработка потравы». Например, пойдет наш какой-нибудь танковый батальон на ближний полигон и заодно случайно заденет с корнями несколько деревьев. Приедут нимци-вальдмайстеры, оформят актом ущерб лесному хозяйству («потраву» по-нашему) и отправят через комендатуру командиру дивизии папирус с размером ущерба. Деньги на штраф брать было негде, поэтому по договоренности с местными властями ущерб обычно отрабатывался личным составом где-нибудь на чистке леса, строительстве-ремонте сельхозобъектов и т.п. На одну из таких отработок (ремонт коровника) отправили прапорщика со взводом солдат. Перед отъездом в батальон домовитое око прапорщика узрело неосторожно оставленный немцами без присмотра бидончик-термос с какой-то фигней. Прапорщик фигню вылил за коровник, а термос заныкал под сиденье ЗИЛа и увез в батальон, ибо у барина в хозяйстве и обрез не помеха. Через пару дней на офицерском собрании, клуб батальона сотрясал командирский бас: «Идиот! Придурок! Штраф пришел на 3 тыщщи марок! Вылил бидон спермы для искусственного осеменения коров! Да мы теперь всем батальоном столько не надр@чим!!!»

[ан24]

ГСВГ (Группа советских войск в Германии). 1988 год. Городок "N". Один солдат - водитель мусоровоза, выехав из части на немецкую улочку, нечаянно зацепил ехавшего немецкого дедушку на велосипеде... дедушка упал и скончался.
В части построение на плацу, бедолага - водила стоит с опущенной головой посреди плаца... Комбат, здоровый мужик, полковник с буденновскими усами перед строем, тыча в солдата пальцем, орёт басом, :
– Старый немец!.. Пенсионер! Во время войны был танкистом в СС "Дохлая башка!" Несколько раз был подбит нашими, горел в "Тигре!" Попал в плен! Прошел все ужасы советских лагерей! Чудом полуживой вернулся домой! И вот! 40 лет спустя у порога собственного дома в родном городе погибает под колесами советского говновоза! КАК ЭТО НАЗЫВАЕТСЯ?!!
*тишина...
Комбат вытирает лоб и умиленно шепчет:
– Это называется - ВОЗМЕЗДИЕ...
P.S. Солдатика по тихой грусти перевели в Союз с глаз подальше, где он дослужил оставшийся год службы, дело оформили как н/с и замяли.
Но после этих слов нашего комбата - афганца мы стали уважать его еще больше.))

[ан24]

1989-й год. Дрезден, восточная Германия.
День Х. То есть в военном гарнизоне ГСВГ выдали зарплату. Дабы не нарушать славные традиции, группа старших офицеров в составе пяти человек единогласно принимает решение: отметить это дело рюмкой чая за дружеской беседой в "гаштетте" в центре Дрездена. Когда "на штанге" у каждого было грамм по семьсот, решили направляться в сторону дома.
На автобусной остановке - не многолюдно, лишь несколько немцев. Наши останавливаются в сторонке и, почти не покачиваясь (годы тренировок!), ожидают автобус, продолжая беседовать не на повышенных тонах. Через пару минут на сцене нарисовывается о-о-очень среднего возраста немка с каким-то бобиком на поводке. Шавка небольшая, породистая, но из категории "мозгов чуть меньше, чем у валенка". Что ей не понравилось в русских - одному собачьему богу известно. Может, наша форма, может, ботинки у кого-то не тем кремом начищены. В общем, это противное созданье набирает побольше воздуха в легкие и начинает непрерывно истошно гавкать на подполковника.
Мужик, явно не любящий, когда его перебивают, не раздумывая, выдает шавке хорошего пенделя. Теперь истошным криком заходится немка. Поскольку уровень немецкого у наших - на уровне "данке-битте", никто ничего из ее тирады не просек. Зато все прекрасно понял полицейский, проходивший неподалеку. Услышав, что это - далеко не благодарность доблестным советским офицерам за непосредственное участие в сложном деле дрессуры, решает вмешаться. Остановив землячку на полуслове, обратился по-немецки к нашим. Кто-то все-таки, окончательно исчерпав запас немецкого, выдал: "нихт ферштейн!".
Полицейский достает из нагрудного кармана книжку с бланками штрафов, что-то заполняет и знаками показывает подполковнику: 20 марок. Тот, пожав плечами, спокойно достает наличку из кармана. Как назло, только купюры по 50 марок. Полицейский, пошарив по карманам, опять же знаками объясняет: сдачи нет. Все офицеры начинают рыться по карманам, но подполковник выдает:
- Ребята, все пучком, ща улажу.
Успокаивающий жест в сторону полицейского, говорящий: сдачи не надо! Потом разворачивается и...от всей души въ...вает еще раз шавку. Та, визжа в унисон с хозяйкой, на поводке описывает идеальную окружность и приземляется в аккурат на исходную позицию.
Полицейский с диким гоготом складывается пополам, немцы на остановке цепенеют, на лицах офицеров эмоций не больше, чем у индейцев... Хозяйка подхватывает шавку подмышку и уносится, обгоняя автомобили. Через пару минут полицейский немного приходит в себя, и, икая и всхлипывая... прячет в нагрудный карман квитанции.
Подходит автобус, наши невозмутимо загружаются. На остановке остаются абсолютно все оцепеневшие немцы в ожидании следующего автобуса. С места действия, не торопясь, удаляется полицейский, размазывая слезы по лицу.)))
Занавес...

[ан24]

Зачем остались, почему ушли?.. История ГСВГ.